Месть княгини Софьи  - Александр Прозоров

На сей раз князь Дмитрий Юрьевич по прозвищу Красный возвращаться домой не торопился. Война на Руси закончилась, с южного порубежья тревожных вестей не приходило, в уделе никаких срочных дел не было. И потому юный правитель Галича распустил дружину прямо в Москве – мало ли у кого из бояр какие хлопоты али интересы в столице имеются? Сам же с малой свитой направился в шумный портовый город Дмитров, выросший на реке Яхроме всего в двух верховых переходах от Кремля.

Здесь, на обширном торгу, мало чем уступающему московскому, он провел полных две недели, без спешки закупаясь персидскими сластями, индийским кашемиром, китайским шелком, сирийской чеканкой, французскими кружевами и немецким вином, одновременно знакомясь с купцами, интересуясь сложившимися ценами и ходовыми товарами, зазывая всех и каждого к себе в Заволочье – за мехами и железом, солью и поташем, квашениями, рыбой, ревенем и медом. Ведь новый торговец на домашнем причале никогда лишним не бывает. С каждого хоть малая копеечка, но в казну упадет.

Закончив с делами хозяйственными, князь погрузился на ушкуй, по реке Яхроме доплыл до Волги, вниз по ней всего за три дня спустился до Костромы, где корабль взяли на бечеву крепкие бурлаки и зашагали против течения сперва до Вексы, а потом уже и по ней. Оказавшись на просторе Галичского озера, ушкуй впервые за все время пути развернул паруса – и спустя три часа красиво пришвартовался к одному из вытянувшихся под городскими стенами причалов.

Своего юного властителя город встретил колокольным звоном и пением горнов, навстречу вышли многие из оказавшихся в крепости бояр, в детинце же началось приготовление к пиру.

Как оно исстари заведено на Руси, сперва путники отправились в баньку. Попарились, смыли дорожную грязь, утолили первый голод и жажду, переоделись во все чистое – и только после этого вышли к накрытому во дворе детинца длинному широкому столу.

Князь Дмитрий Красный, понятное дело, сел во главе – в то самое кресло, каковое многие, многие годы занимал знаменитый воевода Юрий Дмитриевич. Справа от него сел сухонький седобородый Басарга Тютечев – самый знатный из находящихся ныне в городе бояр.

Слева от галичского властителя…

Слева от него опустилась на скамью буквально утонувшая в пышных соболях смутно знакомая девица: большеглазая, хрупкая, с нежным светлым пушком на щеках, всего лет пятнадцати на вид. Столь красивая, что у Дмитрия даже перехватило дыхание.

«Меня что, женили?!» – испуганно екнуло у него в груди, ведь место-то слева от хозяина дома предназначено его жене!

Но вместе с тем князю подумалось, что от такой изящной, словно ювелирное чудо, супруги он бы не отказался.

Дмитрий Юрьевич немного выждал, надеясь, что хоть кто-нибудь объяснит ему сию странность.

Однако гости вели себя так, словно бы все происходило естественно и правильно. И тогда он не выдержал, да и спросил незнакомку прямо в лицо:

– Прости, красавица, а ты кто?

– Мария Ярославовна, – скромно потупила взгляд девочка. – Великая княгиня московская.

Юный князь ощутил себя так, словно бы получил удар ослопом по голове: в уме взорвалось что-то горячее и во все стороны посыпались искорки.

Пожалуй что, назовись девица его женой, – Дмитрий Красный удивился бы куда меньше.

– Как же ты здесь оказалась, Мария Ярославовна? – громко сглотнул правитель Галича.

– Так полонянка я твоя, – виновато улыбнулась правительница Руси. – Как вы с батюшкой Москву захватили, так меня сюда в неволю и отправили.

– Ага… – повел подбородком князь Дмитрий.

Теперь, за смертью отца, о планах родителя можно было только гадать. Странно, что Юрий Дмитриевич отчего-то отправил пленницу к себе в Галич, а не просто в ссылку. Странно, что вообще стал лишать свободы супругу своего сына. Странно, что никак о сем с законным правителем города не обмолвился.

Может статься, просто кто-то из бояр излишне ретивым оказался? Или Марию Ярославовну выслали, когда Дмитрий уже умчался в погоню за ее мужем?

Поди теперь узнай…

Но теперь хоть стало понятно, отчего девица сидит слева от него. Ведь пленница она или нет, но Мария Ярославовна является самым знатным человеком во всем Заволочье! И ее место – на одну ступень ниже хозяина дома.

– От мужа прячешься, красавица? – на всякий случай уточнил юный князь.

– Да что ты, как можно?! – вскинулась девица. – Я мужа люблю! Тоскую!

– Тогда чего же ты тут сидишь? – не понял Дмитрий Юрьевич. – Поезжай к нему! Беги, собирайся. С первым же утренним кораблем и отплывай.

– А что, можно? – приподнялась со своего места пленница.

– Можно, – кивнул галичский князь.

– Правда-правда? – все еще не верила полонянка.

– Правда! – подтвердил Дмитрий Красный.

– Спасибо, княже! – вскочила Мария Ярославовна, в порыве восторга крепко обняла юного правителя Галича, поцеловала его в щеку, поспешно выбралась из-за стола и устремилась к угловой башне.

– Как-то ты уж очень быстро девицу спровадил, – несколько удивился Басарга Тютечев. – Познакомился бы, поговорил, подружился. Все же Великая княгиня московская! Глядишь, хорошее знакомство и пригодится…

– Поверь моему опыту, боярин, – покачал головой Дмитрий Красный, – с чужими женами лучше не знакомиться. Особенно с Великими княгинями[26].

* * *

В Галичском княжестве, далеко-далеко от неугомонной Москвы, наконец-то наступили мир и покой. Розмыслы[27] ставили на ключах все новые и новые солеварни, белое золото грузилось в трюмы тяжелых ладей десятками пудов. Стоящие на полноводных речных реках мельницы надували мехами горны плавильных печей, приводили в действие тяжелые молоты, из-под которых выходили топоры, рогатины, совни, мечи… А также скобы и гвозди.

Куда в живом мире без гвоздей? Гвозди всему голова! На каждый проданный меч галичские кузни отгружали ордынским и персидским купцам по два пуда скоб и гвоздей! И именно они, а не сабли или копейные наконечники были главным кузнечным товаром.

В обмен на соль и железо, на меха и ревень торговцы везли на Галичское озеро кошму, ткани, сласти и серебро. Город богател, княжеская казна наполнялась – и улицы города стали застилать деревянные мостовые, на звонницы поднялись новые колокола, внутренние стены детинца работники обивали разноцветным сукном, кладовые наполнялись зерном, оружейные комнаты – броней и снаряжением, погреба – огненным зельем, ледники – мясом и рыбой.